room-jazz
image

АЛЕКСЕЙ КУЗНЕЦОВ

18+

В рубрике jazz room - интервью с Народным артистом Российской Федерации, музыкантом-легендой - гитаристом, композитором, преподавателем и пропагандистом джазовой гитары Алексеем Алексеевичем Кузнецовым.



Как появилась музыка в Вашей семье?

Можно сказать, что от папы Алексея Алексеевича старшего. Хотя у него не было официального музыкального образования, природная музыкальность и талант определили его занятие по жизни. Он закончил институт геодезии и картографии в Гороховском переулке. По специальности немного поработал, ездил в экспедиции. Потом познакомился с музыкой и, насколько я знаю, всё началось с балалайки. Струн тогда не было, верёвки натягивали, как его сестра мне потом рассказывала. Тут тоже есть с папой параллель - папа начинал с балалайки, а я с домры. Его становление началось во МХАТе, где он играл в оркестре. Имея дар и склонность к аккомпанементу, он стал популярен у артистов, которым всегда нужен хороший аккомпаниатор. Все хотели петь под его гитару. Когда я начинал играть на гитаре, я тоже учился аккомпанировать, мне это нравилось и нравится до сих пор. Наверное, это перешло от него ко мне. А основная гитарная деятельность папы началась в Государственном джаз-оркестре СССР под управлением Виктора Николаевича Кнушевицкого. Это 1930-ые годы. Потом этот коллектив перешёл в другой формат, изменилось название и руководители, появился Юрий Васильевич Силантьев.



Принято считать, что аккомпанемент второстепенен.

Ничего подобного. Аккомпанемент - это полное раскрытие инструмента и его возможностей. Гитара - многострунный инструмент, который имеет возможность создавать большие красивые созвучия. Роль аккомпаниатора очень яркая и чем лучше и достойнее аккомпанемент, тем больше выигрывает солист, который имеет богатую музыкальную основу для солирования. Успех солиста и хороший аккомпанемент очень связаны. Аккордовые цепи и последовательности очень интересны для творчества. Солистом можешь ты не быть, но аккомпанировать обязан.


Талант аккомпаниатора считается более редким?

Да. История показывает, что аккомпанемент, скажем так, в цене, поэтому солисты ищут хорошего аккомпаниатора, а когда находят, то стараются держаться за него.


Верно ли, что Ваш папа аккомпанировал Марку Бернесу в фильме “Два бойца”?

У папы была домашняя страничка с расписанием, что и когда он делал, и я помню одну из записей, что 7 или 8 ноября 1943 года у него состоялась запись с Марком Бернесом. Я так понял, что это было связано с фильмом “Тёмная ночь”, который он озвучивал.


Ваш дедушка маршал Александр Ильич Егоров, был скрипачом, имел прекрасный баритон и даже стажировался в Италии?

Я про это мало знаю. Вот мой сын Алексей Алексеевич младший знает больше, он занимается этим вопросом. Я хочу немного подождать, пока будет возможность соприкоснуться с материалами близко. Отрадно то, что недавно в его родном городе Бузулуке Оренбургской области установили бюст. В Оренбурге тоже есть бюст. Это знаменательно очень и тем, кто это сделал, огромное спасибо. Но я хотел бы, чтобы почётная доска или памятник был и в Москве. Есть письмо от военно-исторического общества, которым руководит Владимир Ростиславович Мединский, что там этот вопрос прорабатывается. Будем ждать результат. Когда будет возможность, я расскажу об этом, но пока нет документов, очень сложно сказать что-то достоверно.


Джаз был запрещён, но тем не менее был Госджаз оркестр СССР? Как основывалась школа отечественного джаза?

Я на такие вопросы, наверное, не отвечу. Есть замечательная книжка моего друга Алексея Николаевича Баташова, недавно ушедшего, светлая память ему, которая называется “Советский джаз”. Там подробно про это написано, это большая история. Запреты и гонения на джаз были, конечно, но всё это прошло мимо меня, я не чувствовал каких-то ограничений. Я был уже во втором эшелоне джазовых музыкантов. Первый эшелон - это 1957-58 годы: Гаранян, Зубов, Бахолдин, Андрей Толмасян, Алексей Козлов, Николай Громин Они первые поехали в 1962 году в Варшаву на Международный джазовый фестиваль и были признаны в Европе. Они заложили основы отечественного джаза. В Госджаз оркестре, конечно, было много эстрады, песенного и советского репертуара, оркестровые произведения тоже не носили ярко джазовый характер. Он потом так и стал называться - эстрадно-симфонический оркестр. Это была хорошая музыка, очень талантливые аранжировки и профессиональное исполнение. И несомненно, это было искусство.



Как Вы учились джазовой импровизации?

Слушал пластинки, которых сначала было очень мало, потом стали привозить друзья и знакомые, кто-то покупал их на бирже, их дарили на приёмах, когда мы играли в посольствах.


У Вас период когда вы занимались на барабанах?

Да, был период, когда я немного увлёкся этим. У меня были друзья в институте химического машиностроения. В оркестре под управлением Бориса Семёновича Фиготина на базе института химического машиностроения была ударная установка. Мне никто ничего не показывал, я просто видел, как играют барабанщики. Потом взял палки, увлёкся этим и даже купил себе установку домой.


Получается, родители с детства готовили Вас к музыкальной деятельности?

Лет с 13-ти им было всё со мной понятно и было логично, что папа такой - и сын такой, а не будущий химик или физик. Тем более, я уже был увлечён этим, мне очень нравилась игра квартета Бориса Тихонова, с которым сотрудничал отец. У них было очень интересное сочетание инструментов - кларнет, гитара, аккордеон и контрабас. В 1958 году я окончил школу и папа решил, что меня нужно дальше, как говориться, двигать по музыкальной части. С Борисом Тихоновым они решили привести меня в училище имени Октябрьской революции на Ордынке, которое сейчас уже по-другому называется. Там послушали как я играю на рояле, но, видимо, это не очень впечатлило комиссию. Но на всякий случай взял с собой гитару. В комиссии заметили, что есть гитара, и предложили что-нибудь сыграть. Это понравилось. Но тогда ещё не было отделения эстрадно-джазовой гитары и предложили поступить в класс народных инструментов - на домру. Я и согласился. Тогда Дмитрий Петрович Александров преподавал, седой и уважаемый. Но домра меня не увлекала как инструмент, я уже фактически был в гитаре.



В училище я познакомился с Георгием Ивановичем Имановым, который факультативно классической гитарой. Мы что-то вместе сыграли и по училищу пошёл слух, что сын Алексея Алексеевича Кузнецова учится на домре, а играет на гитаре. В общем, ко мне стали подходить студенты и просили показать какие-то моменты. Тогда игра аккордами на гитаре ещё не была популярна, гитару знали мало. Я стал показывать им какие-то приёмы игры. Мы собирались со студентами под лестницей в училище, разбирали партии и ноты. После этого многие нашли работу в кафе и ресторанах, а это был основной заработок тогда, многие жили на эти деньги и содержали семьи. Можно сказать, я своё дело сделал честно.


Технику игры аккордами Вы сами придумали?

В основном сам, но папа, конечно, тоже. Репетиции квартета Бориса Тихонова проходили у нас дома и я много слушал его игру, как он занимается. Мне это было интересно. А в 1959 году я услышал передачу Уиллиса Коновера “Голос Америки”, где играл Оскар Питерсон со своим трио с Рэем Брауном на контрабасе и Хэрбом Эллисом на гитаре. Гитара выполняла большую задачу - солирующую, аккомпанирующую и ритмическую, перкуссионную. Я заинтересовался очень, нашёл их записи. Был озадачен, как же так можно играть, и решил этим заниматься.


Когда я закончил училище, папу позвали в Москонцерт, и Юрий Васильевич Силантьев искал ему замену. Как он сказал ему: “Я тебя отпущу, если ты мне приведёшь “своего”. Ну папа и привёл. Это был 1962 год. С этого момента и началась моя оркестровая деятельность. После Эстрадно-симфонического оркестра радио был Ансамбль советской песни под руководством Виктора Краснощёкова. Там собралась замечательная ритм-секция: Николай Левиновский, Виктор Двоскин и Виктор Епанешников. Потом было предложение от Муслима Магомаева, который создал свой оркестр, и всей ритм-секцией мы перешли к нему на работу. Там и Герман Лукьянов играл, и Владимир Коновальцев. Мы базировались в Москве, в Баку было только несколько выездов. Ровно год я там проработал и ушёл в оркестр Госкино.


Это Ваша гитара звучит в фильме “Семнадцать мгновений весны”?

Да, это так. Во время съёмок фильма Микаэл Леонович Таривердиев пригласил меня к себе домой репетировать и сказал, что хочет, чтобы на гитаре сыграл я. Я, конечно, согласился.



Вы никогда не делили эстраду и джаз по предпочтениям игры?

Не нужно мне было делить что-то. Конечно, разница есть, но хороший песенный репертуар, который я играл очень много, мне нравился, и эти песни были достойны быть представленными в разделе джаз. Например, “А снег идёт” Андрея Андреевича Яковлевича Эшпая. В оркестре репертуар был большой. Этот багаж универсальности в музыке мне помогал. Это позволяло мне свободно владеть разной стилистикой. Но я параллельно играл джаз в кафе. Тогда были “Синяя птица”, “Романтики”, “Молодёжное”.


Помните свою первую профессиональную гитару?

Это была, конечно, папина гитара - немецкая Мигма. Он привёз её из Германии, которая потом перешла ко мне, когда папа перешёл на классическую акустику с нейлоновыми струнами мастера Чугунова. Очень старая гитара, на которой он играл во МХАТе. Позже был старый Гибсон 1911 года. В нашем доме жил конферансье, у которого было с десяток гитар. Мы к нему ходили в гости и одну гитару купили. На ней снят почти весь концерт в 1984 году в Останкино, который называется “Всего шесть струн”.


Где-то прочитала, что одна из ваших гитар называлась “Юрий Гагарин”.

Это моя первая гитара, сделанная на заказ, про которую я где-то сказал, что она первая как Юрий Гагарин.


У балалаечников есть традиция давать имена инструментам. У гитаристов такого нет?

Не слышал о таком.


Есть такое понятие “огонь, вода и медные трубы”. Когда приходит успех, медные трубы иногда трудно преодолеваются. У Вас не было так называемой “звёздной болезни”?

Нет, но я хорошо знаю, что это такое. Я понимаю, что я должен делать, как я должен делать и сколько вообще меня нужно. Не больше и не меньше. Так это и до сегодняшнего дня, поэтому звёздной болезни у меня никогда не было. У музыкантов бывает такое, иногда меньше, иногда больше. Я стараюсь понимать, немного поправить, что ли, или дать совет.



Ваш альбом “Голубой коралл” единственный, где Вы использовали гитарные эффекты?

Там можно было чуть-чуть украсить, это было к месту. У меня была тогда самодельная педаль хорус, которую мне подарили. До сих пор она у меня есть, хотя я педалями и обработкой вообще не пользуюсь.


Почему так относитесь к эффектам?

Мне не трэба. Иногда спрашиваю у музыкантов: вы электростанцию свою захватили? Они не обижаются. Пусть играют и пользуются педалями. Только чтобы было понятно, что они играют, и это не было просто жужжанием и, что называется, “разобраться нужно”.


Например, Пэт Мэтини использует много эффектов.

Его музыка замечательная, мне очень нравится. Недавно вышел новый альбом - музыка очень интересная и педали он использует, но в меру.


Где сейчас можно купить или послушать Ваши альбомы?

Это немного иначе называется, я ведь не солист, в смысле, что не один играю - я участник состава, трио, квартета. Всё это есть в дискографии, сколько точно не скажу.


Вы записывались в основном на фирме “Мелодия”?

Да, в основном там.


Не обидно, что теперь она продана частному лицу?

Поменялось время, так случилось. Но я всегда делал копии всех своих записей, в архивах многое осталось. На основе этих записей сейчас выпускаются диски. Есть в ютьюб канал Игоря Казачкова, внутри которого он сделал рубрику для меня. Там опубликовано много фотографий, фильм, много всего. На данный момент у меня нет помощника, который бы этим занимался, структурировал и публиковал. Наверное, такую работу нужно вести. Дома очень много всего и это может быть интересно для публикаций.


В контексте вашей новой книги “Гитарист в джазе” спрошу - как Вы относитесь к преподаванию?

Очень серьёзно, но я не считаю себя педагогом. Я музыкант-практик. В моей жизни был только один год, когда я преподавал официально, так сказать. Мне позвонил Игорь Михайлович Бриль и попросил помочь открыть отделение гитары в училище рядом с Гнесинским институтом. Это было в 1973 году, я только начал работать в оркестре кинематографии. Ко мне записалось несколько человек, одним из которых, кстати, был известный потом бард Виктор Луферов. Он пришёл учится джазовой импровизации, но послушав его песни, я ему предложил развиваться в этом, перенаправил его. Кроме того, составление расписания, заполнение большого количества бумажек - это не моё. Зачем я буду заниматься тем, что не люблю, не знаю и не умею. Нужна честность. Остальное моё преподавание - это творческие встречи и мастер-классы, когда позволяет время, где в течение часа-двух я показываю всё, что могу и умею. Продолжаю это по сегодняшний день. Музыканты, которые приходят - это, в основном, взрослая аудитория, которая уже что-то умеет. А что касается книги, то “Гитарист в джазе” - второй сборник. Первый назывался “Из практики джазового гитариста”. В них я постарался собрать все те практические навыки, которые получил. Сейчас готовится к печати новая книга-альбом “По жизни с гитарой свингуя...”.



Что вы можете сказать о современных музыкантах? Видите ли какую-то разницу - человеческую, эмоциональную?

Есть, конечно, какие-то изменения. Я боюсь, что той душевной искренности, которая свойственна человеку, сейчас меньше. В музыке тоже не хватает напевности, чего-то такого. Когда общаюсь с молодёжью, предлагаю всё-таки сделать смесь из того, что было, и что сейчас. Хорошо, когда всё в меру, сказал Джавахарлал Неру. Есть правила, и даже джем-сейшн должен быть прописан. Основные параметры в музыке не должны быть размыты, должна быть понятна задача произведения, что нужно показать слушателю. Иногда звучит то, что я не понимаю. Могу послушать раз-два, и всё равно не понимаю. Другой пример, недаром упомянули про Пэта Мэтини. Я поставил его новый альбом и забыл обо всём, всё прослушал на одном дыхании. И хотя я не из этого времени, это здорово.


Такие изменения логичны относительно больших периодов истории или есть, за что волноваться?

Нужно просветительство, касающееся основных человеческих базовых понятий. Экспериментальный электронный мир - это опасная дорога, если он не основывается на том, что было. Можно заиграться.


Недавно Евгений Побожий стал победителем в конкурсе, в жюри которого, кстати, и Пэт Мэтини был.

Женя большой молодец. Мы как-то разговаривали: я, говорит, знаю, что вы делаете, я это ценю. Он так не играет, как я, и не будет. Мы разные, но он правильно относится к моему багажу. Это может пригодиться.


Помните свои ощущения, когда Вы в 1988 году впервые в истории в прямом эфире с космосом играли для Владимира Титова и Мусы Манарова?

Тогда это, конечно, была эйфория. Саша Фишер играл на трубе и Толя Соболев на контрабасе. Это было приурочено к какой-то дате, связанной с Луи Армстронгом.


Где сейчас Вас можно послушать?

В первый вторник каждого месяца днём с 14:00 я провожу мастер-классы на главной сцене клуба Алексея Козлова на Маросейке, которые ещё и транслируются онлайн. Вечером там же на сцене “Мансарда” играем с гитаристами программу “Гитарные формы”. А в клубе “Эссе” на Пятницкой в третий вторник каждого каждого месяца с 20:00 я провожу программу “О себе и о гитаре в джазе”, где рассказываю о музыке и музыкантах и, конечно, играем много хорошей музыки. С удовольствием выступаю в клубе Whisky Rooms, здесь очень уютно. Приходите, буду рад общению. Какое-то время назад я вёл музыкально-просветительские программы на радио и мне хотелось бы вернуться к этому формату общения, что-то важное донести до слушателя. Должно быть живое, настоящее, человеческое общение, и жаль, что его так мало сейчас. Пока так.



Специально для Whisky Rooms J.Смóлян



Полная версия сайта