О Шаляпине писалось много. Артист и человек сливались в нём — «играть» он не переставал никогда. Он умел очаровывать людей, умел быть ласковым, добрым, например, со своими детьми. Но бывал и строгим. Своих детей Федор Иванович обожал, он годами писал им письма из всех уголков мира, где гастролировал — Россия, Северная и Южная Америка, Западная Европа, Африка, Япония, Китай, Австралия, Индия и в этих поездках сочинял для детей сказки и иллюстрировал их собственными рисунками.
Период жизни, — детство и ранняя юность, — который дети проживали с отцом, который он прожил с детьми, навсегда останется сказкой. Не той сказкой, которой иногда называют жизнь, точнее, оставшиеся в памяти чудесные, неповторимые годы. Сказки Шаляпиных другие. В сказках действовали добрые и злые волшебники, носившие необыкновенные имена, отважные рыцари и страшные звери.
«Cеверные и южные колдуны и мохноногие», при этом северные колдуны были добрые, а южные — злые, и все они обладали способностью обращаться в разные предметы, и между ними, конечно, шла борьба. Появлялась очаровательная Дези, Бебешка-Сюсюшка и какая-то таинственная штучка, получеловек-полуживотное. Она жила, суетилась, бегала, пряталась, что-то делала, но что? — никто не знал. Не знал, наверное, и сам отец. Впрочем, как дети могли разобраться в этом причудливом мире; порой Сюсюшка была не только сказочным существом: иногда это была одна из дочерей, иногда — одна из их кукол. То же самое случалось и с Дези: порой она выходила из сказочного мира и отождествлялась с мамой.
Для взрослого воображения это, может быть, казалось нормальным: отец создавал прекрасные фантастические образы. Отец был гениальным артистом и замечательным рассказчиком. Он не был виноват, что произносимые им слова оживали, становились предметами, животными, людьми. Он сам жил в двух мирах, перевоплощался в каждом новом своем выступлении, перевоплощал все, что его окружало. Так, наверно, случилось и с его сказками. К Бебешке-Сюсюшке откуда-то приходил огромный Северный Колдун, очень страшный и очень злой, и почему-то всегда воевал с Колдуном Южным, тоже нехорошим, но не таким нехорошим и злым, как Северный. И вот в этом царстве, становившемся постепенно реальным миром детей, наконец, появлялся Он — самый главный, Кудряш-Андраши. Он был замечательно красив и бесконечно добр: красив потому, что добр. Так хотел отец. У Кудряша всегда была большая и тяжелая сабля: ею он защищал сказочный мир от всего нехорошего и злого.
Так, каждый вечер, когда отец оставался дома, он приходил к детям и продолжал рассказывать неоконченную накануне сказку. Сказка длилась, длилась, но конец так и не наступал, хотя рассказы продолжались годами. Даже в путешествиях, где-нибудь в Америке или в Австралии, детей преследовал этот воплощаемый отцом сказочный мир.
Так в поездах — а они шли иногда по два-три дня, — когда вечером в вагонах уже тушили свет, отец садился у окна, и каждый раз, когда появлялся лес, говорил: «Вот увидите, скоро лес кончится и на опушке появится маленькая-маленькая избушка, в которой живет ведьма». Дети испуганно всматривались, и действительно — словно он предвидел — появлялась опушка, за ней полянка и на ней домишко. Он радовался и показывал пальцем: «Видите, видите?!» Детям казалось, что они видят не только полянку и домик, но и входящую в него старую-престарую ведьму. Было немного страшно, но интересно. Так же бывало и в театре, где за декорациями живут маленькие зверьки и иногда выходят наружу. Наверно, то была обыкновенная крыса!
Сказки слишком часто бывали страшными, фантастическим миром, которого дети не понимали, которого не понимал отец, которого не знал и не понимал никто. Хорошо, что отца часто не бывало дома. Но приходили письма. Детям читали их, потом, когда научились, читали сами, и сказочный ночной мир оживал и вытеснял из детской головы повседневный дневной.
Детей у Федора Ивановича была немало: Игруша или Гуля Ляляпин (Игорь), Пузрашки (Борис и Арина — двойняшки), Лидка-Улитка (Лидия), Мочалка (Татьяна), Марфа, Марина, Дасюра (Дассия), Эдя (Эдуард) и Стелла. Никто из детей не знал, из каких глубин подсознания поднимались эти фантастические существа, о которых рассказывал отец, когда приходил в детскую, садился на постель и начинал свою сказку. Мгновенно проваливалась действительность, в комнату входила фантазия и начинала в ней жить.
Специально для Whisky Rooms Владимир Пронин
