В рубрике art room представляем вашему вниманию интервью с Еленой Троянской, в картинах которой - эмоции, воспоминания, повседневные настроения как источник покоя для разума и души, созерцания, возвращения к природе и земле для человека, который много времени проводит в городе, мегаполисе, каменных джунглях, в суете и переизбытке информации.
Карандаш, фломастер, перо, ручка или масляные краски - когда это впервые появилось в твоей жизни?
Мой дедушка рисовал, он был мощнейшим копеистом. Дома есть картины Брюллова “Всадница” и “Итальянский полдень”. “Итальянский полдень” в оригинале очень небольшая. Дедуля решил, что это должна быть большая картина, и поэтому дома висит её увеличенная копия. Он не был профессионалом, рисовал по клеточкам. Когда я приезжала к нему с бабушкой в гости, мы вместе рисовали, он много рассказывал и учил меня. Масляные краски, руки в бензине - я с детства ко всему этому хорошо отношусь.
Готовясь к интервью, прочитала, что у тебя три высших образования.
Получается, три. Базовое образование - техническое. После школы я закончила автомеханический университет по специальности инженер-конструктор автомобилей. Вообще, могу сказать, что во мне очень много технарского, несмотря на то, что говорят, что я очень творческий человек.
Немного странный выбор профессии для девочки.
В те года все подходили к образованию с той позиции, насколько удобно ездить учится, какие предметы сдавать, где потом работать. И, так или иначе, дают направление и влияют на выбор родители, которые у меня экономисты. В середине 90-ых все шли в бухгалтера и менеджеры, чтобы это слово не значило. Мы вообще не понимали, кто это - менеджер. Папа сказал, что не могут все управлять и кто-то должен строить.
Что не устроило в автомобилестроении?
После окончания института я вообще не могла найти работу - не было автосалонов. Точнее, было несколько блатных автосалонов, куда устраивались девушки, которые очень быстро выходили замуж.
Ну вот, текучка кадров.
Да, но если не имеешь блата, то ты туда никогда не попадёшь. Был, кстати, АЗЛК в Текстильщиках, где собирались устанавливать роверские движки на Москвичи. Наш и следующий выпуски ещё лелеяли какую-то надежду там работать. Но так сложилось, что я не хотела работать по специальности вообще, это было скучно и неинтересно. Я была сыта образованием, которое далось мне очень тяжело. Но я рисовала всё время, начиная со школы и учась в институте. Это, наверное, могло бы и пригодиться, например, для дизайна автомобилей, но всё как-то выстроилось в сторону фотографии. Я поступила на операторский факультет ВГИКа. Получается, пять лет автомобилестроения и пять лет ВГИКа. Второе высшее было проще. Можно сказать, вгиковское образование дало мне дальнейшую дорогу в рисовании. До этого я рисовала только для себя.
Операторской работой тоже занималась?
Конечно, у меня есть видеоработы. Давно, правда, это было. Постановка кадра, композиция, технические знания и практика - это потом пригодилось. И, кстати, наоборот - для операторского дела очень помогают навыки рисования. В том числе, и поэтому мне было легко поступить в ВГИК. Позже было ещё годовое обучение в Школе телевидения Останкино и различные образовательные программы, мастер-классы и личное общение с преподавателями Суриковского и Андрияки для восстановления навыков после перерыва.
Как случилось переключение с автомобилестроения на ВГИК?
Я увлеклась фотографией. Дедушка мой, кстати, и фотографировал тоже. Мы вместе снимали и проявляли. Первая камера была плёночная Смена. Долго не могла въехать, что такое диафрагма, выдержка, глубина резкости - мозг отказывался это воспринимать. У меня даже была бумажка-шпаргалка, вложенная в фотоаппарат. Потом стало получаться. Вообще, работать с техникой мне нравилось и нравится, что сыграло свою роль в выборе ВУЗа. Кстати, стала учиться на операторском и с работой стало проще - фотосессии с регулярностью кормили. И несмотря на то, что я застала ещё времена холодных фотостудий в заводских помещениях и трясущихся от холода моделей, мне всё нравилось. Дополнительно тогда занималась гримом - во ВГИКе были прикладные предметы по гриму и пластике. Я и сейчас могу, если нужно, загримировать для фото. Когда я позже попала работать в кино, я уже многое умела. В Школе телевидения Останкино я, наверное была лучший в группе гримёр. Мой преподаватель очень меня любила и даже сделала мне протекцию в Мосфильм, где в качестве практики я приезжала работать как ассистент в лабораторию пластики на съёмках фильма “Запорожская сечь”. Это раны, порезы, мозги, кровь - для этого фильма нужно было много такого. Кстати, не нужно этого пугаться - это всё смешное и синтетическое. Кровь, например, мятная и даже пахнет вкусно.
Позже как фотограф я работала с актёрами сериалов “Рублёвка Live”, “Не родись красивой”, “Счастливы вместе”, где снимала кастинги, портфолио, много технического материала и репортажной съёмки. Операторы в сериалах и фильмах, в основном, мужчины, это очень тяжёлая работа. Потом началась эра айфонографии, я стала много экспериментировать со съёмкой на телефон. В Гарварде в те годы, кстати, появился целый факультет айфонографии. Ломография вернулась в жизнь - это фото, снятые на пластиковые фотоаппараты с пластиковыми объективами, которые дают разные причудливые эффекты.
Считаешь, это искусство?
Да, наверное. Это исследование. Никогда не знаешь, что в итоге получится.
Ты долгое время жила на Тайване. Чем там занималась?
На Тайване есть Институт физкультуры - это кузница кадров жонглёров, эквилибристов и силачей для всего мира, где учатся дети с четырёх лет. Я ездила снимать технический материал и уроки для России. Там я увлеклась стрит-фотографией. Тайваньцы - это этнографические китайцы, но менталитет другой. Это микс характеров китайцев и японцев. Для стрит-фотографии они удивительная и благодарная публика, любят общение и фотографироваться вместе. Получалось огромное количество интересных кадров. Представь: широкая улица в 5-6 полос и все люди на улице как будто смотрят тебе в объектив, как будто специально постановочно все смотрят в кадр. За границей невозможно этим заниматься, в Москве можно вообще нарваться на конфликт. На Тайване же только пару раз люди закрывали лицо от камеры. Так получилась серия стрит-фото, которую я показала одному профессору в Тайпее. Он и предложил из этих работ сделать выставку. Потом было сотрудничество с National Geographics и французскими изданиями с фотографиями природы, привезёнными из Тайваня. Кстати, в какой-то период даже делала репортажную съёмку в Госдуме. В общем, фотографией занималась лет 10, но до сих пор самым большим достижением считаю этот цикл стрит-фото на Тайване.
Как ты относишься к студийной съёмке?
Хорошо, но чего-то значимого для меня это не принесло.
Не тянет сейчас фотографировать?
Вообще не тянет. Сейчас из фототехники у меня остался только Sony и, если что-то нужно, снимаю на него. Знаешь, как я из фото уходила? Я говорила коллегам, что не вижу красоты в этом и мне хочется на стену брызнуть чёрной краской, сверху дрянь какую-нибудь накидать и сказать, что красиво вот это. Стало слишком много умных людей в фотографии, просто огромное количество какое-то, которые начали рассказывать, как вам и что нужно делать, как делать правильно. Для меня всё превратилось в слащавую историю, как в фильмах Залмана Кинга или Ким Ки Дука, где идеальный восход, идеальный рассвет, идеальный закат, идеальные лица - всё так идеально, что хочется брызнуть чёрной краски. Эта идеальность становится отвратительной.
Что можешь сказать про современное искусство?
Современное искусство, во многом, это протест.
В 90-ые тоже был протест.
Плохо знаю то время, не увлекалась тогда этими вопросами. Знаю, что Осмоловский залезал на памятники в полуголом виде, например. Он и сейчас большой оригинал. Искусство сейчас - это, наверное, освещение каких-то насущных проблем, высказывание о текущей современности - горящие леса, военные действия, политика, что освещается прямо или завуалировано. Я тоже делаю не классическое искусство, но я не оратор и не манифестант. Я знаю, например, коллег, которые говорят, что они рисуют, потому им так нравится, что сегодня они так видят и так хотят рисовать. Сегодня весь мир такой, например, розовый, но если спросить про что это, человек отвечает, что потом подтянет какую-то концепцию под то, что сделано.
Маркетинг везде?
По сути, да. “Квадрат” Малевича тоже в каком-то смысле маркетинг, но в то время очень смелый, который уводил от шаблонного мышления. Я какое-то время назад решила пройти курс в школе Осмоловского. Женщина, которая была в комиссии на собеседовании, стала меня спрашивать про философский язык Кандинского и Малевича. Это сложный философский язык, на котором нужно говорить, говорит она, а современный художник - это голодный художник. Почему-то этот шаблон столетиями сопутствует художникам. В общем, на этой фразе я понялаа, что мне вообще туда не надо и вообще я не согласна - никогда художники не были и не должны быть голодными.
Осмоловский сам, я думаю, не бедствует. Или именно во время учения в его школе нужно быть голодным?
Речь была именно о том, что современный художник должен быть голодным. Недавно прошла выставка “Блазар”, на которой было много спорных вещей и много смелых авторских высказываний. Дерзкая молодёжь - это, как раз, выпускники факультетов современного искусств. Они делают очень кричащие проекты специфичного вида, которые, как правило, к эстетике не имеют никакого отношения. Это манифесты, работы ради высказывания и это не всегда про коммерцию. Но тут каждый выбирает сам свой путь. Я не знаю таких, которые выбирают только высказываться и у которых нет желания заработать денег, но при этом, конечно, все хотят востребованности своих работ.
Хотелось бы, чтобы искусство получилось до того, как художник задумался о продаже.
Конечно, если рисовать и прикидывать, что купят, а что не купят, ничего не получится. На одной выставке недавно были лебеди странной формы из ваты, причём из какой-то пожелтевшей ваты. Я спросила у известного критика, нравится ли ему, а он ответил, что пусть будет всё. Наверное, это хорошая позиция. Другое дело, что мы сами выбираем, с чем нам жить ежедневно, на что нам смотреть ежедневно, на что смотреть, приходя в дом виски, на что нам смотреть, приходя в Новую Третьяковку и на то же Блазар.
Человек не всегда способен выбрать, на что ему смотреть, учитывая общий культурный уровень в стране.
Да, и кстати, Моргенштерн - это ещё не самое плохое. Есть гораздо хуже - разложение, подмена ценностей вроде этого банана на стене. Гузеева как-то сказала: “Сцена - не помойка”. Стены галерей - это тоже не помойка, а мы частенько видим какие-то странные вещи. Люди сейчас переинформированы, у нас переизбыток информации разного рода и мало эстетики, хочется чего-то другого. Чем плохи кадры Залмана Кинга? Да ничем, только залить бы всё чёрной краской и сверху дряни накидать. Даже я это частенько испытываю и даже относительно своих работ. Есть и просто отмывка денег. Сплетни, может быть, но говорят, что те работы, которые продаются на крупных мировых выставках, и иногда - это очень странные картины, которые покупают за какие-то безумные деньги, потом сваливают потом в трюмы кораблей, условно, и весь этот арт не видит мира и ценности никакой не несёт. Про что эта история? Про отмывку денег и подмену ценностей.
Один из известных критиков сказал как-то, что уровень мастерства и искусства, которых художник достиг, определяются суммой покупки его картин.
Так тоже может быть. Это замечательно, когда то, что вы создали, хотят купить, забрать себе и не хотят с этим расставаться. Точно так же, как музыкант нуждается в публике. Это взаимодействие и общение - связующее звено всего. И причина, и следствие.
Если тебе сделают заказ на то, что тебе совсем не интересно, но за большие деньги, согласишься?
Я соглашаюсь, чего греха таить, но соглашаюсь, если понимаю, что это будет сделать легко, но я не буду это опубликовывать и подписывать. Однажды у меня заказали декоративную работу не в моём вкусе совсем и я подумала, что сделаю её легко и быстро. Мне дали образец - фото из инстаграма. Я её сделала, а девушка начала сравнивать с фото и говорить, что здесь не так, и тут не так, а дальше - придирание к каждой “запятой”. Потом прислала видео и я попробовала поправить по видео, но копирование для меня и трудно, и неинтересно. Она мне звонила, её подруга угрожала судами. В итоге, я им предложила забрать картину бесплатно. Это достаточно распространённая история, про которые не рассказывают, потому что они противные и не красят никого - ни художника, ни заказчика. Как-то мне прислали “Ночь” Ван Гога и попросили сделать на заказ. Я какую-то цену назвала дикую, чтобы не согласились. Спросили, почему так дорого, а я ответила, что столько стоит повтор каждой детали. Они поняли всё-таки, что я таким образом отказываю. Поэтому на заказ я почти не рисую. Мои работы вполне интерьерные и их обычно покупают под настроение. Трансляция своего вкуса - это самое интересное.
Самым сложным считается найти свой стиль в искусстве.
Да, это самое трудное. Есть и другая сторона - ты нашёл свой стиль, он состоялся, его признали, но потом может наступить достижение потолка, тема может исчерпаться, измениться внутренне настроение и ощущение. Художник всегда рисует себя. Это расхожая фраза, но она очень правильная. Так и есть.
По поводу цифровизации и, кстати, nft. Не получится так, что человек разучится чувствовать то, что ему свойственно?
Да, крипто-арт сейчас очень популярен. Если люди проводят много времени в фэйсбук и инстаграм, потом они будут проводить время в виртуальных мирах. Фэйсбук вкладывает много денег в оборудование для этого. Апокалипсис - это когда не останется Джоконды в физическом виде, а только её цифровая копия. Люди, которые покупают сейчас произведения искусства, потом, наверное, будут очень богаты. Переход в цифру неизбежен С другой стороны, сейчас возрождаются утерянные ремёсла, потому что люди опять хотят делать что-то своими руками, многие заново увлекаются ручным трудом. Всё циклично. После цифрового периода люди будут возвращаться к чему-то настоящему.
Можно сказать, что искусство должно подчёркивать и развивать этот человеческий эмоциональный базис?
По идее, да. Прежде всего, нельзя подменять ценности. У Кончаловского есть большое интервью по этому поводу, где он говорит, что не нужно на какую-то ерунду говорить, что это талантливо или даже гениально.
Кончаловский, к сожалению, для молодых людей сейчас не авторитет.
Время Тик Тока - кто чуднее, тот и на коне. Смелый человек вышел и спел. Плохо спел, может быть, но при этом не боится и не комплексует. Искусство - это зона большой толерантности. Я со многим не согласна из того, что вижу сейчас на выставках, где высказывается 25-летняя молодёжь. Можно сказать ”пусть будет”, но ценность ли это? Чаще нет, потому что сделано плохо, в стиле Тик Ток. Но можно же признать честно: да, я сделал хрень.
Человек сейчас готов быть ведомым, эпоха флешмобов.
В многом, да. Если человеку говорить, что он свинья, он захрюкает, и если многие будут на какой-то странный предмет готовить, что это гениально, у человека может начать сомневаться и думать, что он чего-то не понимает.
В выставке твоих картин в клубе есть какая-то общая концепция?
Выставка в Whisky Rooms - некий итог для меня. Я это поняла на презентации, когда рассказывала о картинах для гостей клуба. Тема, может быть, для меня пока не закрыта, но она 100% будет трансформирована. Это рубеж.
Будешь менять технику рисования или тематику?
Тематику, скорее. Техника останется, но сейчас мне хочется изменить цвета. Я стараюсь экспериментировать. До пандемии я поменяла и стилистику и направленность. За это время всё утекло в онлайн и много работ продавались за границу. В России были только две выставки - одна на Винзаводе, другая в Новой Третьяковке, посвящённая Малевичу, где было продано три моих картины.
На выставке в Whisky Rooms - работы прошлого года, в основном. Это картины в стиле эмоционального абстрактного пейзажа, где сплетения из многих слоёв цветов и смысловых ассоциаций, а за метафорической пеленой тумана скрываются образы реального мира. Я очень люблю тёплую осень и осенние туманности - это очень красиво. Время, когда нас заперли из-за пандемии, было очень продуктивным для меня и было много времени для воспоминаний о природе. Это зарисовки откуда-то из головы и воспоминаний, настроения в определённый промежуток времени и воспоминания о местах, где я когда-то была. Диалог с собой.
Почему ты выбрала именно эту технику?
Я её не выбирала, я придумала. Не знаю даже как её назвать. Мне многие говорили, что это техника старых мастеров. Вас никто не научит рисовать так или этак. Невозможно нарисовать так же, как кто-то. Есть такая ленинградская краска умбра. Она зеленовато-оливковая, а если её разделяешь - желтоватая. Она во всех моих картинах присутствует как густая основа. Первые картины в этой технике были вообще монохромные и нарисованы только ей. Их очень быстро раскупили. Вообще, работа с материалами - это целая вселенная, у каждого художника она своя. Картины, представленные в клубе, многослойны и написаны, кстати, не кисточками - это щётки, самая тонкая из которых 5 см. Они называются флейцы.
Что цепляет взгляд в таком пространстве?
Светлое пятно. Оно всегда есть как знак неугасаемого оптимизма и надежды, который всегда должен быть в нас, чтобы ни происходило. Жизнь очень разная, а все картины, так и или иначе, про нас, про жизнь, про эмоции. Посмотрев мои картины, один знакомый сказал: “Что же должен пережить человек, чтобы нарисовать такое”. Я ответила, что он посмотрел глубже всех.
Почему твои картины без рам?
Идеально, когда багет дополняет стиль письма, но покупатель, как правило, заказывает себе оформление под свой вкус и интерьер. Кроме того, это дорого - зачем переплачивать, если человек всё равно потом будет менять оформление. Кстати, картины иногда продолжаются на торце подрамника на холсте, и багет или рама вообще не нужны.
Что тебя мотивирует создавать? Сначала - это желание и ты рисуешь или есть физическая необходимость взять кисти в руки и уже потом что-то приходит?
Это из разряда - по вдохновению или нет? У меня жизнь происходит в этом смысле очень банально. Я просыпаюсь, завтракаю, привожу себя в порядок и еду в мастерскую на 8-10 часов работать. Ничем другим профессионально я не занимаюсь. Но даже самая любимая работа умеет надоедать и нужна пауза, выдох, даже иногда прокрастинация. Такие перерывы тоже могут быть плодотворными и помогают находить новые формы. Сейчас, кстати, делаю гипсовые фигурки. Вообще, для меня важно настроение сейчас.
Ты посещаешь дегустации в клубе. Появились уже предпочтения в виски? Как вообще относишься к алкоголю, в том числе, как допингу в работе?
Рисование требует сил и немалых. Даже музыку не слушаю в процессе работы и с алкоголем это несочетаемо для меня лично. Это мыслительный процесс и нужна соображающая голова. Вообще, я положительно отношусь к алкоголю, если это в меру. Посещая дом виски, как я называю Whisky Rooms, я проникаюсь этой культурой и уже начинаю выявлять для себя что-то любимое. Предпочитаю, конечно, более лёгкие напитки, так как хмелею очень быстро. Искусство развивает эстетическое восприятие, доставляет удовольствие, освобождает мысли, пробуждает смелые мечты и даёт ощущение свободы. Это исследование граней человеческих чувств и переживаний и полная свобода для воображения. Как и хороший виски. Каждая дегустация для меня - это открытие нового, то, чего я не заметила бы, если бы об этом не рассказывали профессионалы. Виски - это путешествие, исследование вкусов, оттенков, это познание и испытание своих сил.
Специально для Whisky Rooms J.Смóлян
