“Россия – красивая, самобытная и многоликая страна, обогатившая мир собственными неповторимыми образами. Она соединила и сохранила культуры населяющих её народов. Россия огромна, и мало кто видел её от края до края. Многие жители больших городов имеют представление о стране лишь из прессы и телевизионных новостей. Но «телевизионная» Россия мало похожа на живую страну, и мы вновь ищем точки опоры для самих себя, детей и близких в чём-то, отличном от чужих навязанных ценностей - денег, карьеры и власти. Мы вновь учимся смотреть и понимать. Пришло время осознать, что красота и сила России не исчезли. Их нужно лишь увидеть”. Олег Смолий
В рубрике #travelroom интервью и путешественником и фотографом, организатором и участником фотовыставок в Москве и других городах России Олегом Смолием. Олег - автор проекта “Незабытая Россия” / Russia-photo.ru, идея которого - искать и фотографировать доброе и прекрасное, чем богата наша страна.
Когда ты увлёкся фотографированием?
С камерой я знаком с раннего детства. Когда пошёл в первый класс, папа мне дал первый фотоаппарат. Это был Зоркий 6, который и сейчас один из любимых. Тогда же проявил первую свою плёнку. Можно сказать, что с камерой я живу всю жизнь. Были большие перерывы, но всё равно возвращался. Тянет. Я очень люблю снимать на плёнку и не откажусь от неё никогда. В какой-то момент я стал снимать очень мало, а когда завязал с гонками, образовалась пустота, и она сама заполнилась фотографией.
Почему ты отдаёшь предпочтение плёночным камерам?
Загадочность очень затягивает, и ожидание, что получится при проявке. На цифровую камеру тоже снимаю, но только для других задач.
Ты самостоятельно всему учился в фотографировании?
В советское время школа фотографии серьёзная была. Практически полстраны снимали, печатали и делали это хорошо. Удивительно, что фотографии наших фотографов редко продаются где-то на Западе, а то, что продаётся, сильно отличается от того, что на самом деле снимали у нас. Там продаётся больше то, что похоже на западную школу. Иногда у нас отыскивают старые плёнки, и при сканировании выясняется, что нашли шедевры фотографии. Я так нашёл альбом с замечательными фотографиями мурманского фотографа-любителя. Наши люди не очень публичны и не стремятся делать много на показ.
Ты сказал, что занимался гонками. Какими?
Был такой эпизод в моей жизни, когда я занимался спортивными автомобильными гонками, который длился порядка пяти лет. На самом деле, очень полезный опыт, который дал много навыков, благодаря которым я много раз уходил от опасностей при вождении потом. Мы гонялись на обычных отечественных восьмёрках Жигули, которые, кстати, были хорошо управляемыми.
Где проходили хорошие гонки?
Например, в Твери в Конаковском районе проходила зимняя командная гонка Волга-Волга по сложным местностям и лесным дорогам.
Побеждали?
У нашей команды было первое место. На одной из таких гонок у меня случилась серьёзная авария, после чего я с этим завязал.
С фотографированием, наверное, в этом смысле проще?
Фотоэкспедиция - это, как правило, гораздо более опасное мероприятие, чем гонки.
Когда ты начал ездить в фотоэкспедиции?
Сейчас море техники, большой выбор камер, можно много экспериментировать. Этот период, как правило, проходит, правда, некоторые в нём остаются навсегда. Дальше начинаются попытки снимать что-то такое, что будет удивлять окружающих, начинается экзотика. Ты ездишь куда-то туда и снимаешь то, что никто никогда не видел - тропики, Китай, Африка и прочее. В этом периоде тоже многие остаются. Когда и тот, и другой период прошли и осталась техника только та, которая удобна, начинаешь искать что-то красивое рядом в своей стране и своих местах. Постепенно приходишь к тому, что важна не просто фотография как красивое изображение, а рассказ. Это или одна, или несколько фотографий, или целая серия, которые должны быть объединены определённой идеей и мыслью, которую ты хочешь донести. Впервые это получилось у меня, когда я улетел на конференцию в Китай. Экзотика. Но уже в самолёте я понял, что времени у меня будет достаточно, чтобы поснимать, и что я хочу попробовать увидеть и, увидев, рассказать о том, как живут простые китайцы.
Я сразу понял, что для экспедиционных задач нужно формировать маршрут и строить маршрут. Это не должно быть туристическое гуляние, а целенаправленная поездка с целью выполнить поставленную задачу. Выяснилось, что для этого нужен хороший проводник, желательно, местный и говорящий на одном языке с местными жителями, знающий и чувствующий их, и который проведёт тебя по глубинкам и особенным местам. Найти хорошего проводника - одна из самых сложных задач подготовки фотоэкспедиции. При этом, не везде всё очень мирно и тихо, где-то есть дикие звери, где-то высокий уровень преступности или сложные природные условия и можно банально замёрзнуть, поэтому проводник ищется первым. Ты намечаешь то, что хочешь, пепекапываешь интернет и библиотеки, находишь, задумываешся, и постепенно начинает выстраиваться маршрут.
Один ездишь или с группой единомышленников по увлечению?
Я когда-то брал за компанию с собой несколько человек гомо фотографиус, но быстро понял, что это совсем не дело. Фотограф должен быть в одиночку, только он и проводник, а в местах, которые знаешь и куда периодически возвращаешься, вообще один. Если кого-то и брать с собой, то сотоварища или помощника, но не фотографа.
Есть мнение, что репортажную фотографию с натяжкой можно назвать искусством.
Брессон когда-то сказал, что репортажная фотография обязана быть художественной, а фотограф обязан донести её так, чтобы она поразило зрителя, но снимок, безусловно, должен сохранять свою документальность. Например, танцы могут быть необычайно красивыми. Теперь представь, что ты хорошо танцы чувствуешь, настолько хорошо, что знаешь, что будет через четверть секунды, и тогда ты можешь снимать то, что ты хочешь. Это репортаж? Безусловно. Но ты получаешь художественную фотографию, а не просто фото, где балерун а и б скачут вместе.
Постановочная фотография - это исключительно студийная работа?
Не только. Например, художественное кино - это постановочная фотография, если это хорошее кино, где каждый кадр - фотография. В репортаже ты не влияешь на события, которые происходят, и стараешься сделать кадры максимально выразительными. Хотя и тут можно спорить. Как только фотографа заметили, он начинает привносить что-то своё, и нужно потратить какие-то силы и время на то, чтобы ты стал естественным окружением, а люди привыкли к твоей камере и перестали её замечать. Только тогда будет получаться что-то интересное. И не только люди это чувствуют, но и животные и растения. Есть такой кинорежиссер-документалист Света Быченко. Один из её фильмов снят о цветах. Она рассказывала, что практически мгновенно усвоила простую вещь - цветы знают, что их снимают, чувствуют и реагируют, но в это трудно сразу поверить.
Ты сказал, что фотоэкспедиции опаснее, чем спортивные гонки. В чём опасность?
Медведи, например. Причём, они не такие страшные в средней полосе, когда только встали из берлоги, как на Дальнем Востоке и Севере - там намного страшнее. Для этих зверей человек - это добыча. Медведь не потерпит кого-то ещё на своей территории. Если встречаешься с ним достаточно близко, он нападает. Это первая опасность - дикие звери. Очень опасны кабаны и рыси. Во-вторых, природные условия. В России среднегодовая температура по стране минус два градуса, и этого вполне достаточно, чтобы где-то замерзнуть. Не считая того, что можно просто где-то заблудиться. Это сейчас у нас много мест, покрытых связью, а ещё лет пять назад без спутникового телефона было просто невозможно.
Наверное, можно сказать, что у плёночной или форматной камер есть преимущество в том, что они не нуждаются в блоках питания?
Да, но они нуждаются в необходимости переноски с собой плёнки. Для малоформатной и среднеформатной камер это терпимо, а для большого формата нужно иметь крепкую спину. В каждой кассете по два кадра, и всё это здоровенное и тяжёлое. Спина разбивается на ура. Большой формат я уже с собой не потащу в дальние экспедиции. Он мне очень нравится, но пришлось с ним завязать.
Ты занимаешься только экспедиционными съёмками или студийной работой тоже? Делаешь ли работы на заказ или это только увлечение?
Дело в том, что художественная фотография с точки зрения финансовой окупаемости дурное и бесполезное занятие. Сейчас большинство приучили к тому, что необходимо купить крутую камеру, потом её новую версию, потом ещё более новую версию, на которой есть кнопка спуска затвора “шедевр”, а фотограф оказывается в нужном месте в нужное время, нажимает на кнопку и получается “шедевр”. Кстати, когда-то представитель Ростуризма на суде так и сказал. Когда они украли у меня фото, я с ними судился. На суде они сказали, что я оказался в нужном месте в нужное время, и что ничего художественного в этой фотографии нет - только просто техническая работа, которую нельзя признать интеллектуальной собственностью.
Что это был за случай?
Ростуризм разместил мою фотографию на титульной странице своего сайта. Я не жадный, и бывало такое, что бесплатно фотографировал для кого-то, и даже писал бумагу с разрешением использовать фотографии как угодно. Но только не для Ростуризма. Окологосударственные или государственные организации имеют финансы для того, чтобы строить свои визуальные ряды, но при этом проворовывают деньги, а фотографов держат в голодном теле. Поэтому когда я увидел своё фото на их сайте, возмутился, и начал судиться.
Чем закончился судебный процесс?
Есть очень хороший фотограф Влад Багно. По профессии он юрист и специалист по авторскому праву. Один из лучших в этом, я считаю. Невзирая на то, что Ростуризм - контора государственная, а судья постоянно откладывал решение, в итоге, мы выиграли процесс, а моя фотография обошлась им в сто тысяч без дальнейшего права её использовать. Влад когда-то начинал с защиты авторских прав на свои фотографии. У него большой опыт.
Итак, серия фоторассказов началась с экспедиции в Китай?
Это была научная конференция, куда я полетел по работе. Распланировав поездку, я понял, что у меня останется достаточно времени для съёмок, и нашёл проводника-китаянку, чтобы пойти в трущобы города Санья на острове Хайнань. Кстати, именно тогда я понял, что пойти с проводником - очень хорошая идея, потому что я трущобах я чуть не встретился с ножичком в руках у местных с оранжевыми от употребления коки зубами. Кока - это отрех и наркотик, запрещённый везде в Китае, вплоть до смертной казни, но употребляют его очень многие, особенно на юге и на островах. Их, со словами, что не американец, остановила китаянка-проводник. Причём, они явно не хотели меня ограбить, это была агрессия против человека другой расы, но когда поняли, что я не американец, успокоились. Там жутко не любят американцев.
Потом с этим и ещё с другим проводником пошли в деревню. Интересно, что когда я попросил машину в аренду, мне сказали, что аренда очень дорогая. Потом сказали, что дадут мне водителя, потому что у них своеобразное движение, а потом, что дадут ещё и сопровождающего. Когда я этого сопровождающего напоил, я вытащил из него, что он лейтенант службы безопасности. Но он быстро понял, что и почему я снимаю, и совершенно размягчел, стал помогать мне и даже повёл в деревни, которые не могли входить в планы назначивших его контролировать меня. И знаешь, несмотря на бедноту, я увидел в этих деревнях счастливых людей.
В советское время мы тоже так жили?
Мы жили намного богаче. Сейчас, когда мне рассказывают про богатый Китай, я совершенно чётко могу сказать, что я видел бедный Китай, нищий. И я бы не сказал, что они были счастливы из-за какой-то идеологии. Я увидел тех, кто продолжал своё дело, которое веками делали их предки, генетически свою работу, и живут на результаты от неё и самостоятельны в этом. Люди, тяжело зарабатывающие кусок хлеба, и добрее, и счастливее, и намного милосерднее друг к другу. Вот это я увидел в китайских деревнях.
Что ты увидел в наших деревнях?
У нас, вообще, потрясающий народ. Если не брать в расчёт, что в 90-ые годы после развала СССР многие попали в лапы депрессии и стали спиваться, осталось много таких, кто крепко стоит на ногах. Я видел типичных сибиряков в посёлке на берегу Лены. Это крепкие здоровые мужики с веснушками на лице. У всех хороший забор, крепкие мощные домики, хозяйства. Спрашиваешь “как живёшь?”, а в ответ “а чо б не жить? Картошечку в город вожу на продажу, семёрку-десятку беру за шкурку соболя, шкур 70-80 в год бью. Чо б, говорит, не жить?”. Это к тому, что незачем рассчитывать на какую-то поддержку и помощь сверху, рассчитывать нужно только на себя. И он там не один такой. Живут нормально, надёжно, добротно и хорошо, причём уважают себя, уважают другого и уважают меня пришлого. Заходишь в посёлок поближе к золотодобыче, где многие кинулись на деньгу и пошли за ней - полный разврат. Блестящего много, а в действительности нищета и бедность, пропитость и испорченность, искалеченные деньгой люди. Это на той же Лене, где много золотых приисков. В фильме “Угрюм-река”описан такой городок, где люди поражены инфекцией деньги. Это болезнь - либо выживешь, заработаешь иммунитет и поймёшь, что душа важнее, либо тебе конец, но там, которым уже конец, очень много.
Когда ты начал работать над проектом “Незабытая Россия”?
Сразу после Китая я стал думать о том, чтобы снимать рассказы дома. Родилась идея показать людям свою страну. Кто рос в крепкой нормальной деревне или проводил каникулы у бабушек и дедушек, у них остался образ того, что мы любим.
Образ Родины?
Да, и малой, и в целом. С середины 2000-ых началась массовая травля всего, что нам дорого. “Россия - дерьмо”, “русский мужик спился”, “ничего не умеют”, “ни на что не способный народ”. Как Путин говорит: “калоши только выпускать могли”. Или как жена одного нашего политика говорила: “это генетическая ошибка, их надо истреблять”. У меня совершенно нормальная ответная реакция пошла - я решил, хочу показать то, что я люблю в стране. Я надеялся что то, что было у нас хорошего, ещё где-то увижу, хотя в голову втыкали, что всё кончилось. Я надеялся, что найду что-то оставшееся нормальное. И что ты думаешь? Практически сразу с первой поездки я понял совершенно чётко - это не только осталось, этого гораздо больше, чем разрушено, намного больше. Люди остались людьми, не оскотинились и не извратились в потребительстве. В городах, конечно, потребительства много, особенно среди поколения 30-35-летних. Это вроде бы нормальные люди, но у них уже нет понимания, что нужно прежде подумать о другом человеке, а потом о себе, думают только о деньге. Но за пределами Москвы, в глубинке, особенно в деревнях, человечности в людях осталось существенно больше.
Название “Незабытая Россия” родилось само собой: мы это не забыли, оно не забылось и, самая главная, наверное, мысль в том, что Господь не забыл Россию - незабытая Господом Россия. Конечно, громкое название, и я, наверное, не принадлежу к тому разряду фотографов, который может показать это очень мощно, но как могу, так стараюсь. И это дало мне возможность учиться.
Сколько экспедиций было по России?
Не считал, десятки. И нужно сказать, я один финансово бы это не потянул, потому что каждая экспедиция - это серьёзные затраты: и билеты, и проводник, и техника, которая в экспедициях погибает легко и непринуждённо. На пути появились люди, которые откликнулись. Очень помогла Наташа Касперская, бизнес леди и удивительный человек, которая немало средств вложила в эти поездки. А я до сих пор ещё не сделал ту вторую книгу, которую планировали, но надеюсь это скоро исправить.
Когда следующая экспедиция?
Как-то так получилось и, наверное, не случайно, что сейчас в мою жизнь вернулось занятие, которым я увлекался всё детство и пошёл в эту профессию, но потом вынужден был уйти из неё. Обстоятельства сейчас заставили меня вспомнить, что я радиоинженер-разработчик, я снова безумно этим увлёкся и, как мальчишка, опять с паяльником.
Как когда-то тебя увлекли гонки?
Гонки - это не творческое занятие.
А радиоэлектроника - творческое?
Конечно! И схема, и программный код, и фотография - всё подчиняются одному свойству. Есть выражение, что красота - это не когда уже нечего добавить, а когда уже нечего убрать. Или другое, всем известное, что гениальность в простоте. Настоящая хорошая радиосхема настолько отработана, что она становится красивой композиционно, я серьёзно. Так же и хорошо отработанный талантливый программный код красив, и математические модели, и теоремы. Они красивы и идеально минималистичны, в них убрано всё лишнее, остаётся только то, что являет суть. Вот так и окунаешься из одного творчества в другое с головой и полностью. Поэтому сейчас фотографирую редко, только на плёнку и считаю, что фотографирую плохо, потому что нужно быть на пределе возможностей, чтобы творить. Когда делаешь что-то редко, то необходимо время на вхождение. Это день, два, три. А когда только по выходным - этого мало. Даже когда я выезжал куда-то после небольшого перерыва, первые несколько дней, как сорвавшийся с цепи пёс, бросаешься на всё, и первые кадры идут в помойку, потому что ещё не заработал внутренний глаз, который должен проявиться.
Не скучаешь по экспедициям и съёмкам?
Я по выходным живу в деревне. У меня осталась старая привычка просыпаться до восхода солнца. На втором этаже в моей комнате окно на восход, из которого виден пруд. Просыпаясь, можно смотреть на густой утренний туман, любоваться, как в этом подсвеченном золотом тумане плывёт лебедь. К нему прилетает, хлопает крыльями и садиться рядом второй лебедь. В голову, конечно, приходит мысль, как красиво это можно было бы снять. Но иногда достаточно того, что ты просто насладился красотой. Моя внучка, которая спит в другой комнате, тоже уже привыкла вставать до солнца и любоваться красотами. Я один раз сводил её к пруду в туман, и это заработало - ребёнок умеет радоваться рождению дня, просыпаеться ждёт и смотрит. Не всегда нужно фотографировать.
Ты помнишь снимок, которого ждал дольше всего?
Выжидание для фотографа - частый спутник. Расскажу тебе шутку-быть. Едешь куда-то фотографировать, находишь красивый вид, достаёшь камеру, складываешь, и пока собирал и ставил на штатив, свет ушёл. Одно-второе облачко натянулись и сбили свет. Думаю, подожду - вернётся. Всё готово, я всё скадрировал как надо, резкость навёл, плоскости резкости выстроил. Проходит сорок минут - свет не появляется. Что делать? Достаёшь туристический столик, раскладываешь. Ждёшь. Ставишь коньячок, рюмашечку. Потом ставишь палатку, ждёшь утра, понимаешь, откуда будет солнце, переориентируешься. А утром льёт моросящий дождик, серое небо и рваный ветер. Можно и такое снять, конечно, и ты это снимаешь - красивое рваное небо, пятна солнца в море, и не на большой формат, а на цифру. Получается неплохой кадр, но не тот, что ты затеял. Это байка о долгом ожидании кадра, но даже если кадр не получается, есть ощущение впитывания и наслаждение местом, где находишься.
Когда ты решил издать альбом “Незабытая Россия”?
Сначала я думал, что сделаю выставку. Выставка - это явление, которое действительно что-то показывает людям. Мой хороший друг, с которой мы познакомились как раз из-за фотографии, художница и потрясающий дизайнер Таня Лапина подсмотрела где-то какие-то мои фотографии и стала честным моим критиком, хотя я критиков терпеть не могу. Она - единственный, которому я доверяю, и помогает абстрагироваться от впечатлений от съёмки, которые не всегда быстро проходят, и могут влиять на ощущение от снимка. И вот в процессе подготовки к выставке Таня предложила издать книгу. Подумав, я согласился, и она сделала дизайн. Почти сразу нашёлся человек, которого идея книги показать наше любимое тоже зацепила, и профинансировал печать тиража. Его имя Александр Чачава, я ему очень благодарен.
Идея с выставкой тоже реализовалась?
Да. Я набрался наглости и пошёл в фотоцентр Союза журналистов. Ещё с советских времён это было солидное выставочное место, где собирались известные фоторепортёры. Несмотря на то, что у меня не было такой популярности в среде профессионалов, директор фотоцентра Валерий Иванович Никифоров не отфутболил меня. Я показал ему небольшую подборку. Он заинтересовался, и мы стали обсуждать день для открытия выставки. Попутно выяснилось, что мы с ним оба имеем отношение к службам разведки и безопасности, и предложил дату открытия сделать 20 декабря. Это день образования ВЧК КГБ - праздник людей, которые имеют отношение к службам разведки. Это был мощный подарок. И я благодарен ему за то, что стоимость аренды помещения для меня была с большой скидкой, а потом потом ещё и добавил мне столько же времени бесплатно. Причём это было время предновогодних и новогодних каникул, когда люди активно ходят по выставкам.
На открытии было много публики, журналистов и репортёров. Были сказаны добрые слова и многим понравились фотографии и формат рассказа. Но тогда я ещё услышал и такие слова, которые запомнил навсегда. Есть такой знаменитый советский фотограф Сергей Васильев, который снимал замечательные чёрно-белые пейзажи. Он подвёл меня к одной моей пейзажной фотографии, и говорит: хороший пейзаж. Я отвечаю: ну, наверное. Он: хороший. Уже утвердительно. Подвёл так ещё к двум моим пейзажным работам, а потом спрашивает: почему ж так мало пейзажей? Я что-то ответил про то, что снимаю больше про людей. А он мне: но пейзаж ведь можешь! А можешь - значит, должен. Я тогда ещё не знал, что это Васильев. Для меня запомнилось это чёткое и важное определение: если можешь что-то сделать, ты должен. После этой выставки появилось воодушевление намного активнее заниматься фотографией. Я даже уволился-сбежал с хорошо оплачиваемой работы в банке.
Где ты снимал фоторассказ о Волге и рыбаках?
В Астраханской области, которая меня всегда манила. Очень загадочное место. Первый раз я попал туда благодаря моему другу и коллеге фотографу Андрею Безлепкину, с которым мы познакомились на Байкале. Он мне рассказал, что в Астрахани есть потрясающие пески, настоящие барханы. Мы с ним поехали вместе туда, он знал эти места и был моим проводником. В степи там живут чабаны со своими стадами. Несколько семей, а между ними по 10-20 километров, но все общаются и помогают друг другу. Я легко знакомлюсь с людьми и у меня после этой поездки остались, можно сказать, родные люди там - русские казахи Жанзак и Муксина. Когда проезжаю где-то недалеко, обязательно еду к ним в гости.
Меня очень впечатлила эта поездка, и я стал интересоваться дальше. Познакомился с замминистра культуры и спорта Астраханской области Надей Жилкиной, которая увлечена идеей показать людям всё самое интересное в области. Надя выделила микроавтобус с водителем, познакомила меня с интересными людьми в области, в том числе с губернатором Александром Жилкиным. Он сам из астраханских деревенских, из рыбацкой семьи, вырос в рыбацком посёлке Володаровка. Меня, незнакомого человека, он встречал лично, по нескольку часов общались, и он увлечённо рассказывал об Астраханской области в её разных проявлениях. Большую благодарность хочу выразить этим людям. Все места, о которых они говорили, я потом снимал, и все эти фотографии оказались удачными с точки зрения передачи рассказа. Тогда же я познакомился и сдружился с известным российским спелеологом Ильёй Головачёвым. Он не только спелеолог, но и мощнейший экспединщионщик, водит и в горы, и в пещеры. Его брат и отец такие же известные люди в Астрахани, которые творили её историю.
Для рассказа я задумал историю про астраханских промышленных рыбаков. Когда-то в области были рыболовецкие колхозы и совхозы. Сейчас рыбаки собраны в акционерные общества и живут большими коллективами, потому что поодиночке не выживешь. Это была новая тема для меня - люди труда в работе, настоящие мужики. Три раза по одной неделе я к ним ездил, во многом прочувствовал их жизнь и труд и постарался передать это в фотографиях. С огромным уважением отношусь к этим людям. И не только потому, что они умеют выдерживать тяжёлый труд. Они стоят на своих ногах, самостоятельны и независимы, невзирая на то, как их давит весь этот капитализм и дорвавшиеся до власти поражённое проказой деньги люди. Рыбаки за копейки вкалывают, но они честно вкалывают. На тот момент, когда я был, килограмм щуки, например, стоил всего 26-28 рублей. Но никого из них никто никогда не поймал на браконьерстве, потому что зарабатывают они только честной сдачей рыбы.
Цены на рыбу кто устанавливает?
Капитализм. Вообще, для рыбы есть три беды. Первая - это гидроэлектростанции, которые препятствуют нормальному проходу рыбы по реке. Когда нам в школе рассказывали, что ГЭС - это наиболее экологически чистая добыча электроэнергии, от нас утаивали, что это одно из наиболее губительных экологических мероприятий. ГЭС уничтожает огромное количество плодородных земель, лесов, городов, сёл и посёлков, меняет экологическую картину и климатическую обстановку. Реки в Европе или Америке берут своё начало и питаются ледниками, а Россия тем и отличается, что все наши реки питаются от леса. Лес - водосборник. Даже знаменитые сибирские реки Лена и Енисей берут начало в горах, но питаются большими объёмами из водосборников тайги. Уничтожая лес, мы уничтожаем реки, а уничтожая реки, рубим сук под собой как биологическим объектом. Каждый уничтоженный лесной участок - это уничтоженные человеческие жизни, не говоря уже о природе и животных.
Если говорить про рыбу, которая ловится в астраханской области в устье Волги и Прикаспии, то здесь самое мощное влияние оказала Волгоградская ГЭС. Ещё незадолго до её запуска, у нас были плакаты “Ешь икру, она полезна”, а сейчас это деликатес. Основная часть рыбы на Волге, тем более такая крупная, как осетровая и хищники сазан, судак, щука, малька выводят на заливных лугах. Когда Волга разливается, она на метр-полтора затапливает огромное количество лугов. Вода очень быстро прогревается солнцем, туда заходит рыба, бросает икру, появляется малёк, который уходит обратно в реку. Волгоградская ГЭС из своих соображений не даёт воду на время разлива - Волга не разливается, икра не мечется, малька нет. Что будет с рыбой? В 2012 году, когда я там был, губернатор Жилкин сумел добиться, чтобы дали воду на разлив, и дали чуть больше одной трети от того, что нужно. В некоторых местах степи затопило до мест стоянок чабанов. Они потом рассказывали, что только их отцы в детстве видели эти луга на разливе, а рыбаки, что столько рыбы не было уже много-много лет. Это первая и самая главная беда для рыбы.
Как тебя приняли местные рыбаки?
Сначала я приехал к русским рыбакам. Осень, конец ноября. Меня хозяин лодки сдаёт им и говорит: получите журналиста. Они настороженно выжидают, приглашают в дом. Захожу и вижу, что стол накрыт, уха доваривается, но чувствую, есть напряжение. Замечаю, что на столе кроме еды, ничего нет. Достаю бутылку коньяка, ставлю на стол и чувствую, как напряжение уходит - “наш человек”. Первое знакомство состоялось. А на следующее утро мы с первой зорькой вышли на реку на куласе. Кулас - это узкая лодка 6-10 метров длинной, где размещаются по краям два рыбака, а посередине большой … короб?, куда складывается рыба. Помещается много, килограмм 300, наверное.
Два-три раза в день рыбаки поднимают и опускают по 150 сетей, и я не знаю, как у них выживают спины, труд тяжелейший. Многие носят пояса от больной спины. И всё это было в конце ноября, когда Волга покрыта тоненькой корочкой льда, ветер минус пять градусов. Поэтому они когда-то деревянные куласы сменили на пластиковые - эта тонкая корка льда как фреза режет деревянный кулас.
Первая же бригада, отец и сын, которые меня взяли с собой на реку, отнеслись ко мне так, что мне не пришлось на уровне взглядов ловить разрешение на съёмку. Не имея этого разрешения снимать, ты не имеешь право это делать, а они отнеслись ко мне так, что не пришлось даже его получать. Они не прикидывались и не позировали, просто работали и были заинтересованы, чтобы я снял их и их труд такими, какие они есть. Мы сработались мгновенно. Потом ходили с рыбаками-казахами в Володарском районе. Вроде мы с ними разной национальности и веры, но тоже как-то легко и непринуждённо сложилось общение и уважение.
В дельте Волги есть большой заповедник. Фотографировал там?
С казахами мы часто плавали мимо табличек “Заповедник”. Очень жаль, что я там так и не был, хотя и Надя Жилкина меня заочно знакомила с директором заповедника, и знаменитый астраханский фотограф Женя Полонский меня туда тоже звал неоднократно. Но для съёмки заповедник не подходит, нужно ходить более просторно. Сейчас обычным туристам уже можно туда попасть, но это режим как на Галапагосах - деревянная дорожка, где шаг влево-шаг вправо - преступление. Наверное, это оправдано, если будут бегать табуны людей цветочек сорвать. Так, например, погибло много черепах на Галапагосах , которых туристы очень любили потрогать. Конечно, в дельте очень красиво, но не рекомендую туда ездить в августе - комар сожрёт, а в июне - мошка.
Кстати, ты сам ловишь рыбу?
Я очень люблю рыбу. Рыбаки, о которых я рассказывал, сразу это поняли. Меня закармливали до отвала. Столько речной свежей рыбы я никогда в своей жизни не ел. Для них сварить уху - это повседневность, но вкуснее этой ухи, которую они называют жарёха, я не пробовал. Они её называют жарёха. Знаешь, как рыбаки готовят рыбу на уху? Огромного сазанища килограмм 10-12 чистят топором на пирсе, к которому причаливает лодка: хрясь, хрясь, хрясь, шелуха слетела, хвост на килограмм - бах, отрубил и в реку на кормёжку другой рыбы, и голову тоже на килограмм-полтора в воду. И вот эта серёдочка идёт на уху. Ты не представляешь, какая из этого уха! Но даже при том, что у меня дом в деревне возле пруда и друзья, когда приезжают в гости, ловят рыбу, сам я нет, не рыбак. Фотография - это как рыбалка. Почему фотографы, когда ходят на рассвете снимать на реку, с рыбаками знакомятся, сдружаются и общаются легко, а на фотографиях красивых рассветов на воде часто можно увидеть лодки и рыбаков? У рыбаков и фотографов много общего.
Олег, благодарю за интересное интервью. Желаю тебе новых экспедиций, а нам - больше твоих прекрасных фотографий! Всегда рады видеть тебя в клубе в качестве гостя и друга!
Специально для Whisky Rooms Юлия Смолян
