Это интервью в рубрике Life Room, поэтому говорим о жизни, творчестве, профессии, увлечениях и, конечно, о виски с актёром театра Олега Табакова Игорем Петровым.
Игорь, работа в театре продолжается сейчас? Репетируете онлайн?
Несмотря ни на что, мы продолжаем работать. Понятно, что зрелищно-массовые мероприятия станут доступны в последнюю очередь. Сейчас готовим выпуск спектакля по пьесе Агаты Кристи “И никого не стало”. Больше половины сделали, когда всех накрыла пандемия. Теперь нас иногда Владимир Львович Машков собирает онлайн на конференции, чтобы не терять форму и не начинать потом всё заново.
Впервые труппа репетирует онлайн?
Первый раз. Я даже у Бориса Григорьевича Плотникова спрашивал, бывали ли за его долгую карьеру подобные ситуации, и никогда прежде никакие эпидемии не останавливали процесс репетиций и подготовки спектаклей, ответил он.
Не использовали раньше формат онлайн для того, чтобы выучить, например, какую-то сцену в спектакле?
Никогда. Вне стен театра очень трудно репетировать — нужно, чтобы партнёр был рядом. В текущих условиях репетиции онлайн — это просто поддержание формы.
Как только появится возможность, вы все от этого с удовольствия откажетесь?
Сразу же! Сразу же! Сразу же! Все очень скучают.
Сейчас появился какой-то тренд популяризации жизни онлайн.
Сейчас это единственный способ для коммуникации, но, что касается театра, это просто временная мера, чтобы сказать друг другу, что все готовы снова вернуться в нормальную жизнь.
Люди, которые очень любят приходить на Ваши выступления в клубе Whisky Rooms, интересуются Вашей историей. Расскажите о Вашем детстве, откуда родом, о родителях.
Я родился 45 лет назад в маленьком районном центре на севере Казахстана, который называется Мамлютка. Город так называется, потому что его в середине 19 века основал крестьянин Казанской губернии по имени Мамлют. Меня растила мама, бабушка и дедушка. В нашем городке была музыкальная школа и мама записала меня в неё на отделение балета, а я самостоятельно записался в спортивную школу в секцию хоккея. Я очень любил хоккей, в 6 лет поименно знал всю сборную Советского союза наизусть, с дедом смотрел все матчи, тем более, что это было связано с нашими постоянными победами.
Два с половиной года я совмещал занятия балетом и хоккей, но в середине 3-его класса заявил маме, что заканчиваю с балетом, потому что мне это не нравится, и что буду заниматься хоккеем. Мама, конечно, огорчилась, но не смогла со мной не согласиться. Хоккеем я занимался до окончания школы. Это было прекрасное время. Я вообще люблю хоккейный коллектив, мне нравится атмосфера мужской раздевалки с брутальным юмором и подколочками, у которого одна задача — победить. Ну, или не много проиграть, когда мы встречались с более сильным соперником.
Это с тех пор - желание сыграть роль Владислава Третьяка?
Я играл на позиции вратаря, от которого зависит практически всё. Третьяк был моим любимым игроком, он приносил победы, в том числе и тем, что не давал жутким страшным канадцам забивать.
За какую команду болели?
За ЦСКА, конечно. Но вообще, мы все болели за сборную Советского союза просто потому, что там играл Третьяк.
То есть, хотели стать хоккеистом?
Я отдавал себе отчёт — чтобы попасть в большой хоккей, нужно воспитываться в других системах, в школе олимпийского резерва. Из районной команды ни в какой большой хоккей ты не пробьёшься. Максимум, что ты можешь — это освоить профессию тренера и тренировать молодых хоккеистов. Это меня не очень увлекало, поэтому после окончания школы я решил поступить в Северо-Казахстанский университет в городе Петропавловске на отделение истории. Это было начало 90-ых и в чистом виде отделения истории уже не было. Были отделения истории и английского языка, потом истории и права. С английским языком у меня было не очень, поэтому с первого раза я не поступил. Но я неплохо использовал этот год, работал учителем в сельской школе, в которую, кстати, каждый день ходил пешком по 6 км, и на следующий год набрал хороший балл и поступил без всяких “костылей” на факультет истории и права.
Когда появился театр в Вашей жизни?
В университете был студенческий театр “Пилигрим”. Друзья предложили поучаствовать и я с удовольствием согласился. Никогда в жизни я не думал о профессии артиста, но как и многие другие мои сверстники, я вырос на хорошем советском кино и я много читал, поэтому какое-то художественное мировоззрение уже сформировалось. В театре мне дали первую роль и оказалось, что у меня нет никаких проблем: я не боюсь, не зажимаюсь, легко справляюсь с текстом и взаимоотношениями с партнёром. Для начального этапа — это важно. Я легко влился в коллектив и стал играть.
Первую роль в жизни помните?
Конечно. Это был спектакль по пьесе “Босиком по парку”.
Можно сказать, что первым педагогом стал режиссёр-постановщик спектаклей в университете?
Да, Зинаида Игнатьевна Басаргина была моим первым театральным педагогом. Плюс студенческая жизнь, творческий энтузиазм — счастливое, прекрасное, беззаботное время. В нашем университете был ещё один театр —театр эстрадных миниатюр “Кривое зеркало”. Тогда был бум СТЭМов — юмор, скетчи, где всё придумывали сами. Постепенно часть коллектива «Пилигрима» перешла туда. В дальнейшем в нём, можно сказать, началась уже почти профессиональная деятельность.
Когда поняли, что театр - это Ваше призвание?
Я театр всегда любил. Мама меня часто возила на разные постановки, мне очень нравилось. Особенно мне нравились военные спектакли. Уровень советской театральной системы был очень крепкий, и заблуждение думать, что хорошие театры были только в столице.
В какой-то момент я понял, что это мне нравится больше всего. У нашего студенческого театра был успех, прекрасные отзывы, у нас даже была авторская передача на местном телевидении, нами гордилось руководство университета. Успех привлекает и пришло понимание, что это лучше всего получается, и это востребовано. Но исторический я всё-таки не бросал.
После какого-то спектакля, — кажется, это был “Мастер и Маргарита”, — меня и ещё одного парня пригласил к себе главный режиссёр Областного русского драматического театра имени Н.Погодина. Как говорится, кто ничего не боится, тому "море по колено", и такие обязательно что-нибудь натворят. Полтора сезона я играл в театре Погодина, наблюдал, и понял, что мне нужно учиться.
Кто из актёров оказал на Вас влияние?
Табаков, Ефремов, Калягин, Даль, Ульянов, Папанов, Миронов, Абдулов, Янковский и многие другие. У нас было высочайшего уровня кино. Это заразительно. Но я не думал, что мне нужно учится, чтобы стать похожим на кого-то - я понял, что ничего не знаю и не умею, а учится нужно, конечно же, в Москве. 10 мая 1997 года я сел в поезд и поехал в Москву искать счастье.
Где остановились в Москве? Были знакомые там?
Никого в Москве у меня не было. Мне дали адресок в общежитии в Долгопрудном. Я быстро освоился в столице. Поскольку предпочтений не было, я подал документы сразу во все высшие театральные учебные заведения. Конкурс везде был порядка 100 человек на место. Я очень хорошо шёл и в Школе-студии МХАТ, и в ГИТИСе. Заметил, что там меня хорошо примечают. Это чувствуется всегда, где ты нравишься.
Была уверенность, что поступите?
Нет, но я понимал, что не могу вернуться. У меня была пробивная инерционная сила. Когда я уезжал, мне только ленивый не говорил, что я не поступлю, что зря планирую, что скоро вернусь обратно, даже в театре решили не увольнять, так как были уверены, что скоро вернусь обратно. И только одна народная артистка республики Казахстан Людмила Ивановна Ванюкова сказала: “Сынок, езжай! Молодец, что решил!".
И так получилось, что я с первого раза поступил. Школа-студия по атмосфере мне была ближе, ГИТИС - это большая шумная агломерация, муравейник, а Школа-студия очень камерная, домашняя, уютная и было ощущение, что меня там давно знают.
Вы не смотрели на других студентов свысока, потому что у Вас уже за плечами был опыт работы в нескольких театрах?
Нет, конечно. Никто “с печки не слезает”, у многих, кто приезжает поступать, уже есть какой-то опыт.
Правда, что у Вас одного на курсе был красный диплом?
Правда, но это не столь важно. Это были 4 радостных замечательных года в жизни, учиться мне было легко, а успех артиста не зависит от цвета диплома.
Что делаете, когда устаёте от работы?
Никогда я не устаю. Я занимаюсь любимым делом, получаю от него удовольствие, да ещё и деньги платят. Наоборот, после хорошего спектакля столько сил, что можешь ещё один сыграть. Когда нет спектаклей, готовлюсь к предстоящим. Текст, например, нужно не просто выучить, а присвоить, чтобы он стал твоим. Большая часть времени артиста проходит во внешнем покое, но подготовка к роли — вещь накопительная. К спектаклю нужно подойти готовым, с каким-то человеческим багажом, поэтому отвлекаться на что-то нет интереса и желания. Я люблю наслаждаться обществом своей семьи — ни рыбалка, ни охота, ни парашютный спорт меня не увлекают. Единственное исключение с недавних пор — это прекрасный клуб Whisky Rooms!
Кинотеатры и театры как зритель посещаете?
Да, конечно. Последнее, что поразило, это “Джокер”. Два раза посмотрел и сразу сказал, что он получит Оскара.
Говорят, что фильм очень жестокий.
Очень верный фильм. Не вызывает сомнения мотивация поступков этого злодея из комиксов. Образ настолько очеловечили, что это стало настоящей драматичекой историей. Мысль в ней нехитрая: никто не обязан быть добрым, но можно же не быть жестоким, это во власти любого человека.
Как относитесь к сериалам?
Хорошо отношусь.
Вы смотрите как зритель или как профессионал?
Конечно, как зритель. Потом уже разбираешь, но сначала — как зритель.
Какой сериал произвёл впечатление?
Конечно же, “Игра престолов”. Отличный сюжет, диалоги, динамика, картинка, в нем нет мелочей и есть запланированное чудо. А у нас в кинематографе есть чудо предполагаемое, в которое мы верим, что оно произойдет, поэтому, как говорит Владимир Львович, оно иногда происходит, а иногда нет.
В компьютерные игры играете?
Нет, жаль на это времени. Я лучше что-нибудь посмотрю или послушаю умного человека, тем более что сейчас есть ютьюб. Продолжаю интересоваться историей, спортом, кино и литературой. История —это не политика, это наука и спокойная скрупулезная работа. Мне нравится читать, слушать профессионалов в своём деле, а не болтунов в угоду текущей политической ситуации.
Сейчас пытаются переписать историю Второй мировой войны.
Есть такой бельгийский художник Рене Магритт, который в 1945 году после окончания оккупации Бельгии и Второй мировой войны вступил в Коммунистическую партию Бельгии из благодарности русским за победу и освобождение. Казалось бы, где сюрреализм, а где коммунизм? Он не мог не признать, что если бы не советская армия, не было бы остального мира. Ничего переписать нельзя.
В этом самое страшное, что переписываются учебники и растёт поколение, которое по ним учится.
Должна быть государственная программа, основанная на работах историков, на исторических фактах и документах. Естественно, нам помогали, но помогать стали уже когда было понятно, что исход войны предопределён. Я своих детей так учу, они знают это и понимают.
Как Вы относитесь к цензуре?
Если представлять цензуру не эфемерно, а в виде свода правил, где написано, что можно, а что нельзя, то такой цензуры у нас нет.
И вообще, цензура это ведь не только про политику. Безусловно, есть некие внутренние табу, основанные на образовании, воспитании, мировоззрении. Внутренний цензор, так сказать.
Настоящий художник всегда в конфликте, и не должен заниматься тем, чтобы кому-то угодить, иначе он теряет свою ценность как художник. И кто будет выбирать, что можно показывать, а что нет? Пусть публика сама рассудит, ногами и рублём проголосует. Пусть расцветают сто цветов.
Как Олег Павлович Табаков относился к цензуре?
Олег Павлович всегда был за эксперименты, даже если был с ними не согласен. В то же время, он всегда повторял, что запретил больше спектаклей, чем советская власть. Это к вопросу о цензуре. Если он видел неживое, неталантливое и то, за что стыдно брать деньги, он безжалостно закрывал такие спектакли.
Как относитесь к откровенным сценам в кино или театре?
Меня это не шокирует, если это имеет смысл в контексте происходящего на сцене или экране, и если это сделано красиво и талантливо. Это же живая история.
За какую роль Вы получили премию Олега Табакова в 2014 году?
По совокупности получил, за три работы в театре: “Брак 2.0”, “Сверчок на печи” и “Двенадцатая ночь”. Олег Павлович с середины 90-ых годов учредил эту премию и отмечал артистов, сценаристов, режиссеров. В этот же год премию получил Владимир Машков и Михаил Жванецкий. Олег Павлович очень дружил с ним, и очень любил его парадоксальный, легкий, светлый юмор. Можно сказать, что эта премия — предмет моей гордости. Я — спица в колесе театра и, надеюсь, нужная спица. Театр —это коллективное дело, где всё зависит от взаимосвязей и существует для зрителя, а не для наград.
Вам больше нравится репетировать или играть премьеры?
Как любой артист, я больше всего люблю играть на сцене. Это — магия театра, где люди, которых разделяет рампа, обмениваются энергиями. Как эта магия получается, никто не знает. Театр —это вымысел. У того же Магритта есть картина, на которой изображена курительная трубка и которая называется “Это не трубка”. Конечно же, это не трубка, это изображение трубки, а изображение нельзя покурить.
Выйти на сцену — это острое ощущение. Артист всегда испытывает стресс перед выходом на сцену, состояние, когда артист здесь и сейчас будет бороться за своего персонажа, настаивать на его жизни и душу свою половинить. И хочется, и страшно.
Это стресс или всё-таки страх?
Именно стресс. Сцена, пограничные состояния и ощущение риска манят.
Насколько Вы зависимы от мнения публики?
Если кто-то из артистов скажет, что он независим от мнения публики —это неправда. А если публика не воспринимает артиста, это значит ему нужно другую профессию искать. Другое дело театральные критики. Знаю большое количество талантливых артистов, о которых их мнение в какой-то период было негативным. Например, мастер моего курса Авангард Николаевич Леонтьев рассказывал, как много всякого разного писали, когда он только начинал в Современнике. Ну и что! Он потрясающий артист и мастер, лауреат Государственной премии, народный артист России. Публика бывает и дурой, но она всё равно от этого не становится менее любимой. Театр без публики невозможен и бессмыслен.
Есть распространённое мнение, что быть актёром - женское дело.
Я с этим не согласен. Чтобы настаивать на жизни “здесь и сейчас” своего персонажа, нужно мужество и мужчине, и женщине.
В театр работать Вас пригласил работать лично Олег Павлович?
Да. На 4-м курсе меня прямо с занятий вызвал к себе Табаков и сделал предложение, от которого невозможно было отказаться. Это была шокирующая неожиданность, потому что театр Табакова, в основном, состоял из его учеников, за очень редким исключением. Я был безумно рад, что стал одним из таких исключений. 15 марта 2001 года я приехал в театр Табакова и подписал свой первый договорю. И в вот уже 20 лет я в этом театре. Не представляю себя в других театрах, настолько здесь всё родное, как второй дом.
Как относитесь к небольшим ролям в спектаклях?
Ни один артист не выходит на сцену, чтобы быть незаметным. Другое дело, что если у тебя небольшая роль, не нужно поворачивать спектакль так, что твоя роль - главная. Но, всё равно, заметным можно и нужно быть.
В каком-то интервью Вы сказали, что вы везунчик?
Ну, конечно. я везунчик, а кто же? Приехал мальчик из Мамлютки, и играет теперь в одном из главных театров страны. Везунчик - это самое правильное слово.
Случались ли какие-то личные моменты общения с Олегом Павловичем? Расскажите немного о них.
На 4-ом курсе я играл Мастера и Воланда в дипломном спектакле “Мастер и Маргарита”. На одном из прогоном этого спектакля присутствовал Олег Павлович. Он меня подозвал и подсказал очень важные детали характера Мастера, его состояние выброшенного из жизни, подавленного человека, которого выпустили из психушки, сломленного, прижатого к стенке, который не знает, что с ним будет теперь. Он всегда подсказывал очень правильные вещи и тонко чувствовал человеческую природу.
Какую роль в театре можно назвать Вашей визитной карточкой?
Это может только публика сказать. Артисту каждая его роль дорога.
Бывало такое, что нужно играть роль, которая не подходит или не нравится? Когда нибудь отказывались от роли?
Нет, ни разу. Это же работа.
Что невозможно выразить?
Хороший вопрос. Ошибочно считать себя умнее чем персонаж. Всегда наоборот. Вообще, артист как ребёнок должен быть доверчив и верить в предложенные обстоятельства, а от тяжести и конфликтности этих обстоятельств должен включаться его эмоциональный интеллект. Нужно понять, чем живёт персонаж, а пока не дорастешь, не сыграешь.
Что помогает актёру больше всего в профессии?
Партнёр. В коллективе очень важен микроклимат. В драматическом театре от партнера зависит практически всё, а репетиции нужны для поиска этих взаимосвязей и точек соприкосновения, несмотря ни на что.
Изменилась ли публика в театре за 20 лет?
Я так не думаю. Придерживаюсь мнения, что если публика сегодня более холодна, значит артист плохо играл. Нужно каждый раз играть с чистого листа, вчерашнего успеха не существует.
Записываете ли Вы аудиокниги?
Пока не записывал, но если будет предложение, рассмотрю. Кстати, Олег Павлович мог читать с листа любой текст, это гениальность какая-то. Вообще это довольно трудно, речь должна быть четкой и художественной. Это не просто сел у микрофона и прочёл книжку, я очень требователен к себе в этом отношении.
Вы с супругой уже много лет вместе. Семейная жизнь - это много терпения, а творческая профессия - много эмоций, которые не всегда легко контролировать. Переносите ли Вы работу в быт?
Моя супруга - это моё всё. Дома просто стараюсь наслаждаться обществом семьи. Дома мне точно хочется быть, мне здесь хорошо, никаких стрессов. Я не люблю куда-то отлучаться. В который раз приведу пример Рене Магритта. Он был обычным городским педантичным бюргером, дисциплинированным и законопослушным “пальтишко-котелок”. Работал дома и студии ему не нужно было, считал, что вся философия, тайна и смысл - в таких простых вещах, как дом и семья.
Вы любите, наверное, готовить?
Не готовлю. Люблю бездельничать, ощущать, что мои дети и жена рядом, что-то смотреть, читать, думать. Мы друг другу не надоедаем, ощущаем общность. Мне дома очень комфортно.
Почему Вас нигде нет в соцсетях?
А я не знаю, чем мне там заниматься. Жена говорит, что я асоциальный человек в отношении социальных сетей. Но я открыт для мира, люблю поговорить, но вести страницу и оповещать мир о том, что я сейчас делаю, мне не интересно. Хотите на меня посмотреть, приходите в театр. Просто я так живу.
Любите путешествовать?
Отпуск в театре обычно месяц-два и мы позволяем себе уехать куда-нибудь отдохнуть в западноевропейском направлении, ну, и на море, конечно.
До того, как Вы в первый раз посетили клуб, как относились к виски и как относитесь сейчас?
Нет, до знакомства с управляющим клуба Олегом Чижиковым, я, можно, сказать, ничего не понимал в виски, был знаком с ним на уровне купажей из duty free. Поэтому я очень рад стечению обстоятельств, благодаря которым я в первый раз оказался в Whisky Rooms. Я был очень очарован атмосферой. В процессе общения в клубе я узнал, что есть Виски, а есть бытовые напитки, которые выдают за виски.
Сейчас появились предпочтения?
Самые изысканные и подчёркивающие дух виски - это торфяные, дымные, копчёные сорта, конечно. 16-летний Lagavulin, например. Или вот сейчас со мной добрый драм anCnoc Peatheart, который мне очень нравится. Вообще, в вопросе выбора виски я ориентируюсь на советы управляющего клубом Олега Чижикова, считаю его крупнейшим специалистом в этом вопросе и всегда прислушиваюсь к его советам.
Это особое мастерство - подбирать виски для человека?
Я думаю, что здесь обратная связь. Знаете, это как в “Гарри Поттере”: не человек выбирает палочку, это палочка выбирает человека. Это Lagavulin выбрал меня, а не я его.
Пожелайте что-нибудь членам клуба Whisky Rooms, среди которых много поклонников Вашего творчества.
Здоровья, процветания, оптимизма и много новых хороших релизов! Как говорил барон Мюнхгаузен: "Slàinte mhaith, господа! Slàinte mhaith!".
Специально для Whisky Rooms J.Смолян
➜ Читать полную версию сайта